Сейчас все самые известные местные райтеры того времени — взрослые мужчины с семьями. Уже несколько лет не видно их свежих работ, но то,
что они делали, до сих пор помнят все причастные к этой культуре. Многие называют их идейными вдохновителями калининградского граффити.

Еще пару лет назад на бетонном заборе по улице Гаражной висел рисунок собаки Макса Навигатора, который был закрашен видом Кёнигсберга
с рекламой типографии. На Фестивальной аллее вдоль трамвайных путей до сих пор живы так называемые «куски» из девяносто восьмого. Под мостами, вдоль железнодорожных путей можно найти закрашенные рисунки.

Работы «про-райтеров» живут долго и перекрывают их только тогда, когда они выцветают или осыпаются. Иногда «начинающие», к которым, как правило,
нет уважения в городской райтерской тусовке, по незнанию портят тегами граффити из начала двухтысячных. Такое активно рисующие не поддерживают и в лучшем случае — объясняют, почему так делать нельзя, если, конечно, найдут.

У райтеров есть свои понятия: например, если тебе не нравится чей-то рисунок, ты можешь «затойсить» его, то есть негативно оценить работу райтера, если же рисунок хорош, рядом с ним иногда появляется надпись "yo" как жест одобрения. "Toy" и "yo" могут быть анонимные или публичные, всё зависит
от того, поставил ли ты рядом свой тэг.

В любом городе, где когда-либо было больше одного райтера, есть «ховчики» или holl of fame — места, где рисунки появляются регулярно. Чаще всего «хофчики» находятся вдоль железных дорог и под мостами, там концентрация граффити зашкаливает. В этих местах встречаются работы местных и приезжих художников. «Где тут у вас достать краску и как добраться до ближайшего "хофчика"» — первые вопросы, которые задают райтеры в новом городе.

Обычно постоянно и активо рисующих знают по тегу: crack, space, spend, sho — чаще всего встречаются в городе. За тэгом может стоять как один человек, так
и целая команда, или на языке райтеов «крю». Эти ребята одновременно райтеры и бомберы: без разбора тэгают на фасадах домов, остановках, заборах,
в подъездах и общественном транспорте, оставляют флопы в подворотнях, «кидают труапчики». При этом используется краска одного — трёх цветов.

Азарт бомбинга в риске: ты рисуешь в проходимых местах, и есть вероятность, что придётся побегать от полиции. Когда рисунок занимает достаточно времени, чтобы не возникало проблем, берут с собой кого-нибудь «на шухер». Самые безобидные для города формы несанкционированного искусства – стикеры и постеры. Такие формы требуют предварительной подготовки: дизайн или отрисовка, печать на самоклейке или разведение клея. Стикеры чаще всего появляются на водосточных трубах, дверях, дорожных знаках. Постеры
на стенах домов, остановках или опорах мостов.

Чем больше тэгов, флопов, кусков ты оставляешь в городе, тем популярнее
и авторитетнее ты становишься среди тех, кто поддерживают твою культуру.

Одно из самых интересных направлений бомбинга — трэйнбомбинг — рисование на вагонах. В Калининграде уже легендой трэйнбомбинга стал Спрут, который рисует за команду «Антисанитария». Первую полноценную шрифтовую стилизацию он сделал ещё в апреле 2006 года. Буквами-персонажами он «вкрашивает» товарные поезда, которые часто даже не выходят из депо. Сейчас Спрут рисует один либо с калининградской стрит-арт командой МЕМЕ. Почти все свои свежие работы художник выкладывает
в группу «Вконтакте».

Андрей Adno сомневается в существовании уличного искусства в Калининграде, хотя до переезда в Москву был активным местным художником. Райтеры любят работы Андрея и сразу рассказывают о них, когда задаёшь вопросы
о калининградском стрит-арте. Рисовать Adno начал в 2004-м, когда переехал
в Пензу и поступил в художественное училище.

Работы Adno узнаваемы, забавные персонажи, как называет их художник «артголики», до сих пор встречаются в городе. Сейчас Андрей живёт в Москве,
у него своя дизайн-студия Art Family Group, он занимается разработкой программных интерфейсов, фирменных стилей, иллюстрацией. При этом Adno не перестает рисовать на стенах.

Калининградская команда МЕМЕ тоже о том, что выходит за рамки понятия граффити. Работы художников появились в городе в 2009 году, самый первый их рисунок до сих пор не перекрыт. Выцветшие контуры медуз, рыб
и длинноволосых женщин встречаются вдоль железнодорожных путей
за мостом на улице Горького. МЕМЕ освоили заброшенные помещения, рисовать в безлюдных местах со временем стало их «фишкой».

Команда, как правило, использует дешёвые материалы: водоэмульсионную краску, эмаль, колеры. Но это никак не сказывается на качестве рисунка.
Их работы выделяются из общего городского контекста и увлекают зрителя.

Несмотря на качество рисунка и мастерство художника, места для граффити
в городе не предусмотрены, рисовать на домах можно только с разрешения собственников и по согласованию эскизов с главным архитектором города,
а также после составления паспорта фасада в комитете архитектуры
и градостроительства.

Уличных художников могут задержать за хулиганство, которое влечет за собой штраф от 500 до тысячи рублей или административный арест до 15 суток.

— Для меня граффити — это удовольствие, мне нравится сам процесс и эмоции. Сначала это было маленькое хобби, которым я занимался раз в выходные
с друзьями, потом я более или менее научился рисовать, затем начал на этом зарабатывать. Когда у меня появились первые заказы, ребята из офисов, которые в «ВК» ставят себе статусы: «Скорее бы пятница, меня достала моя работа», начали говорить, что я ушел в коммерцию. Ну, не знаю.

— В девяностые на улицах висели олдскульные граффити Макса Навигатора, Тролля. Не было ни интернета, ни журналов — только эти граффити. Я поехал на фестиваль, познакомился со всеми, кто-то из тусовки взял мой номер
и подтянул в нормальную движуху. Потом мы начали вместе активно рисовать. Не было красок нормальных, кэпов, маркеров. Мы рисовали баллонами, фасадной краской, эмалью, короче, всем, что продавалось.

— Когда я начинаю рисовать, я делаю эскиз, но иногда приходится импровизировать. Раньше было всё равно, где рисовать, лишь бы повесить рисунок. Сейчас я ищу стильные места, чтобы граффити вписывалось
в обстановку района. Мне очень нравится расписывать прозрачные остановки цветными красками.

— Теговать по городу ненормально — это вандальная история, которая вошла
в привычку. Кто-то сигареты курит, я — тегаю. Есть теги очень стильные, выше моего уровня, они вписываются в городскую среду. Рони Рэдно, например,
из Нью-Йорка пишет огромные теги в три этажа, он настолько крутой чувак,
что на фоне его тегов фоткаются голливудские звезды.

— Памятники, новые частные жилые дома, транспорт — никогда не буду на них рисовать. Если работу нарисовал тот, кто не в зуб ногой, она не вписывается вообще никак в городское пространство, — могу в лёгкую ее перекрыть. Когда меня перекрывают, я прихожу и перекрывают его. Была история: рисунок, который я делал для Thaiskii, перекрыл один художник. Я ему позвонил и попросил деньги за краску, он не захотел встречаться, а Thaiskii — чемпион области по тайскому боксу. В граффити есть такое правило — никто никого не перекрывает. Либо ты звонишь и говоришь, что собираешься его перекрыть и отдаешь краску.

— В последнее время я рисую один. Все, с кем я рисовал, теперь с семьями,
в командировках. Часто в калининградских тусовках бывает так, что за глаза говорят гадости, а потом встречают и жмут руку.

— Один раз было так, что приезжал наряд полиции и говорил: «Дорисовывай
и уходи». Через десять минут приезжал другой наряд и говорил: «Поехали».
Тут 50 на 50. Как-то портрет рисовал на Ленинском, оформлял кальянную,
на меня женщина выше этажом в суд подавала, полиция приходила, участковые. Говорила, что ей пахнет краской, хотя у профессиональных баллонов запах карамели.

— Конечно, я получаю больше негативных комментов, чем позитивных. Раньше я много тегал в городе. Как-то даже заливал в пульверизатор черную краску
и поливал дома. Прям по окнам, просто тегал, вандалил, в этом был какой-то азарт. Уличное искусство нельзя легализовать, — оно станет неинтересным.
Как говорится, чем больше риска, тем слаще ириска. Здесь все ради ощущений.

— Я начал рисовать в детстве, уже тогда замечал рисунки на стенах, но они меня не интересовали. Потом в классе пятом увлекся рэп-культурой. У меня была тетрадка с Децлом и буквами граффити на обложке, я срисовал эти символы. Затем на их основе составил алфавит и начал делать надписи на бумаге. Тогда не было выхода в интернет, не было ничего, связанного с этой культурой, я даже не знал, что такое баллоны, и как из них краска льется. Рисовал фломастерами на стенах, брал чужие тетради, в которых были перерисовки из журналов,
и перерисовывал себе.

— Со временем я понял, что стрит-арт шире. Это не только шрифты. Люди занимаются более интересными вещами: делают постеры, трафареты. Так я сделал свой первый трафарет — инопланетянина, который показывает в сторону пальцем. Повесил его в арке на улице Горького. Мне хотелось привлечь внимание зрителя, чтобы у человека появился сценарий поведения в голове.

— Потом я нашёл ребят в ЖЖ, мы познакомились и стали рисовать
в труднодоступных местах, на «заброшке», железной дороге. Мы собираемся вместе и идем рисовать. Иногда пытаемся составить общую композицию или каждый рисует свое. Наша стилистика и настроения схожи. Для меня интересна «заброшка», потому что там можно порисовать какие-то тебе интересные штуки. На «заброшке» тебя никто не мешает попробовать эскиз. Когда работаешь кистями, не получится быстро сделать и уйти, как чикокер (грубое название начинающего райтера — прим. автора).

— Я убедился, если ты делаешь что-то подобное в городе, тебе ничего не скажут. Просто придется пообщаться с людьми. Когда я рисовал вид Кенигсберга
на улице Гаражной для типографии, прохожие спрашивали: что ты тут рисуешь, покажи эскиз, что будет. У меня было разрешение на рисунок, и я ждал, пока подъедут полицейские, но никто не подъехал.

— В городе меня напрягает рисовать. Во-первых, стены домов могут мне нравиться такими, какие они есть, во-вторых, мимо каждый день проходят люди, идут на работу или у кого-то окно выходит на этот дом. Ты можешь нарисовать ерунду, ну, или что-то крутое, но негативное, и тем самым повлияешь на настроение человека. Недавно я представил, что у меня перед окном растет красивое дерево, и я любуюсь им, живу с ним, и тут кто-то приехал и спилил его. Я же не перееду на другую квартиру, чтобы у меня было такое же дерево перед окном. Жизнь от этого в каком-то смысле меняется. Также и со стрит-артом, он возникает в городе — общественном пространстве. Ты можешь сделать что-то, и это будет выглядеть, как грязь.

— Одно лето погибло много майских жуков, и чтобы обозначить этот факт,
я сделал постер с майским жуком и наклеил его под мостом. Он жив уже несколько лет. В этом же районе также долго висел постер мальчика
с ножницами, потом его заставили ларьком, и я уже думал, что его сорвали, отметил в своем дневнике — конец чуваку. Потом оказалось, что он жив.
Ларек убрали, и он провисел ещё больше года.

— Важно, какая у тебя цель. У кого-то она эгоистическая: мне нравится и все. Как-то раз я сделал постеры, которые мне казались нужными и полезными для какой-то стены. Я хотел ими дополнить место, чтобы человек, который идет мимо на работу, насладился ими, одобрил. За ночь я приклеил штук девять постеров, а наутро их все сорвали. Не знаю, кто это сделал, может, они были плохо приклеены, но с тех пор я прекратил их делать. В какой-то момент я начал воспринимать стрит-арт как часть паблик-арта. Важно наладить диалог,
а не просто кинуть какую-то шутку, как спам. Картинка должна быть функциональна, как локация на карте. В ней должна быть информация.

— Есть люди, которые вандалят и делают фигню где попало, но они же рисуют крутые шутки, когда собирают вместе кучу тегов на одной стене. Они друг друга не перекрывают, потому что одной культуры, и эта группа тегов составляет интересный графический рисунок. Иногда идешь по городу и видишь какую-то будку уродскую, на которой наклеены объявления, но в сочетании с тегами, текстурой, краской облупившейся смотрится круто.

— Думаю, что в Калининграде разделения города среди уличных художников нет, но вряд ли чуваки из Балтрайона обрадуются, если кто-то будет рисовать на их территории. Город маленький: группа отсюда и отсюда ходит с этими, они вместе рисуют. Если понаблюдать, то видно, что эти чуваки общаются, потому одним и тем же баллоном тегают, или тегают рядом, или рисовали в один момент. Даже не зная людей, можно это понять. А если этот теганул по этому, значит, тут что-то не так. У этих людей есть свои цели, свои знаки. Заметно, как техника меняется у чикокера, видно, что чувак только начал рисовать, а через год смотришь, и он уже делает что-то интересное.

— Чаще бывает так: чуваки берут банки, которые у них есть, и идут гулять, тегают, бегают от полиции. Это досуг, грубо говоря, они не преследуют сверхцелей. Если чикокер берет баллон и им одним может сделать тридцать тегов в разных частях города, то чувак, который занимается граффити и тратит на один кусок много банок, несет существенные затраты.

— Это как игра, работает так: один написал, второй, третий. Если подходить к этому осознанно, выбирать урбанистические места, то будет круто. А если делать везде для удовлетворения своей потребности, получается бред какой-то. Насколько бы не были отвратительными чикокеры, они имеют право на это, такое же, как и те люди, которые разрешают вешать где попало рекламу. Я бы лучше убрал рекламу и разрешил везде тегать. Спамовская реклама схожа с тегами. Только ребята спамят, чтобы потешить свое эго, высказать протест полицейскому, капиталистическому обществу, государству, а реклама работает на всю эту историю.

— Лет с восьми я начал увлекаться граффити, видел ребят, которые рисовали, мне стало интересно. Подумал, может, тоже попробовать. Потом долго играл
в компьютерную граффити-игру. Серьезно начал заниматься граффити только лет с четырнадцати. Сначала рисую в скетчбуке, потом, когда получается хорошо, пытаюсь перерисовать на стену. Рисую по-разному, где когда получится. Все мои рисунки шрифтовые.

— У меня есть тег «Мрак», пишу его русскими буквами, его почти нигде не встретить в городе. До этого у меня было много разных других тегов. Тег выбирать просто: понравилось слово — начинаешь его скетчить, получается — работаешь над ним. В районе улицы Грига, там, где школа стоит, есть забор,
вот там висит мое граффити, если ещё не закрасили. С друзьями рисовать веселее, они подскажут, где что криво, на свой взгляд.

— Место для рисунка выбираем случайно. Например, место тихое, там и рисуем. Один раз мой друг рисовал на исписанной будке. Она была в тегах, надписях плохих. Сначала прохожие на него кричали, когда видели, что он рисует. Потом он объяснял, что хочет перекрыть это все — красиво будет, люди успокаивались. Ну и в конце концов тетка вышла, сказала: сейчас полицию вызову, и мы ушли другие места искать.

— Рисунок, конечно, должен вызывать эмоции и нравиться. Граффити на Грига я сделал для себя. Оно обошлось мне в пятьсот рублей, там всего два цвета.
Если будешь делать качественно, к тебе будет больше уважения. Если ты будешь ходить на заборе писать «здесь был Вася», конечно, уважения никакого
не будет. А если ты будешь качественные работы делать, которые понравятся другим ребятам, то будет все хорошо. Да и просто тег на стене — это нормально.

— Если рисунок другими изрисован, старый или так себе, его можно закрасить. Респектуют ребята тому, кто старше, таких точно никто не перекроет. Если
в доме живет какой-то чувак и на его доме нарисуют, ему не понравится — разборки будут. На памятниках не рисует никто — это табу.

— Все началось случайно, помню, когда мне было тринадцать, меня увлёк фильм «Выход из сувенирной лавки», который мы посмотрели всей семьёй
на телеканале «Культура». Тогда я жила в Алмате и узнала, что в моём городе есть граффити-тусовка. Это была мастерская студии «Репос», ребята из которой катаются по всему миру по фестивалям и городам. У них была своя граффити-школа. В ней собрались такие пацанчики с улицы, и я тоже решила присоединиться интереса ради. Там я прозанималась немного, но зато познакомилась с людьми из этой среды и понеслось.

— Долго меня останавливало то, что я мало знаю в этой области. Например, чтобы делать стикеры, нужно разбираться в векторной графике, я не знала,
с чего начать. Вроде в интернете читаешь какие-то советы, но это всё не то.
Да и одно дело, когда ты парень такой с района, дитя улиц, ну а я просто об этом читала, знакомилась с творчеством уличных художников.

— Первый постер я сделала в Калининграде. Это было года три назад, я его повесила на свой дом. Сначала нарисовала в скечбуке голову мальчика, потом перенесла все это на кальку и развела клей, чтобы приклеить постер на улице. Просто рисовать на стене для меня сложно, а когда ты делаешь какую-то заготовку и потом клеишь, другое к этому отношение. Я помню, как каждый день, когда я шла домой, заглядывала за угол и смотрела, висит ли он. Дом немецкий, а сам постер телесного цвета. Тогда я рисовала своими первыми маркерами. Мне нравилось, что рисунок не сливается со стеной и не контрастирует. Этот постер долго не провисел, от него остался только след
на стене. Другой постер девушки, у которой вместо глаз значки инстаграма,
я повесила на проспекте Мира. Он тоже долго не провисел, но кто-то сфотографировал его и выложил в сеть — сработало.

— Из материалов мне нравятся маркеры и калька. Калька тонкая, она хорошо впитывает краску. Благодаря этому можно создавать интересные объемные штуки. К тому же краска маркеров надёжна, под дождем, под снегом с ней ничего не происходит. Давно говорю себе, что нужно начать баллончиками рисовать, но как-то с этим сложней, потому что это привлекает больше внимания, нужно искать место безлюдное. В центре вечером баллоном
не порисуешь.

— Скорее всего, мои постеры выполняют декоративную функцию и хорошо вписываются в городскую среду. Например, постер с растениями противопоставлен бетону, городу. В Калининграде много растений, и люди этого не замечают. Хотя это все субъективно. Интересно, что ты вкладываешь
в работу один смысл, а люди понимают все иначе, в этом, наверное, и есть процесс понимания искусства.

— Развитию уличного искусства в Калининграде мешает отсутствие сообщества. У всех своя тусовка. Я понимаю, что все закрыты. Хотя круто, когда у команд свой стиль, свои принципы.

— Мы живем в таком мире, где на нас давят визуально со всех сторон: везде реклама, куда ни поверни голову. И если люди видят что-то в городе и это не реклама, тебе не хотят ничего продать, внушить — значит, что-то здесь не так. Есть райтеры, которые не подходят к рисунку осознанно, для них это как спорт. Из-за таких людей складывается негативное отношение к стрит-арту. Круто, если люди перестанут воспринимать уличное искусство как вандализм. Потому что сломанная скамейка и рисунок на стене — это не одно и тоже.

— Я учился на повара, работал по профессии, но в какой-то момент кухня начала раздражать. Параллельно рисовал, приходил в магазин канцтоваров рядом с домом, частенько заказывал маркеры, а потом попросился сотрудником. Меня взяли, поработал месяц, и мы с шефом решили открыть граффити-магазин, потому что спрос на эти вещи был.

— Магазин открыли в «Двух пятерках», потому что там маленькая аренда,
да и место близко к центру. Те, кто знали о нас, рассказывали другим. Пару месяцев торговля шла хорошо, потому что в городе был дефицит граффити-товаров. С первых продаж магазин мог не иметь выручки полгода. Но маркеры кончаются не быстро, а у нас настолько мало рисующих, что не было смысла им покупать снова. Мы продавали краски, сумки под маркеры, «художку».

— Граффити-товары подходят не только для вандализма. Краска универсальна. Часто приходят покупатели, говорят — о, это граффити, вандальный магазин. Тогда я начинаю объяснять, что краска не только для граффити используют. Например, художники покупают маркеры на холсты. Дизайнеры используют золотую краску из баллонов для того, чтобы красить сухие веточки. А у тех, кто приходил за краской для граффити, я часто спрашивал: что рисуешь, какой тег. Тем, кому краска нужна на побаловаться, я не продавал. Ко мне за все время работы магазина приходило пять Sho. Один раз пришёл мальчик, я у него спросил, за какую команду он рисует, что пишет. Он сказал, что его тег «Sho».
Я ответил: «Да ладно, я же знаю, что ты не Sho, мы с Sho в одном дворе росли». А он: «Не хочешь — не верь».

— До магазина в «Двух пятерках» был склад на улице Грига, где таксопарк.
Там предлагали полную линейку фирмы Монтана — триста цветов. Хотя это
не магазин граффити, это автомагазин, который возит краску для дизайна,
как правило, для автомобилей.

— Мы проводили скетч-батлы, граффити-батлы, джем-покрасы, но из сорока человек активно рисующих приходило только восемь. Батлы все проводились вживую, чтобы ребята могли друг с другом познакомиться.

— Как правило, граффити-фестивали организует город, потому что площадку под граффити очень тяжело «выбить». Скейт-парк, Правая набережная на День Победы. Фестивалей всего было несколько. Отсюда и появляются вандалы,
но с ними бороться просто, ведь всю краску реально стереть.

— Я рисовал всегда и в какой-то момент заинтересовался граффити. Я ни с кем не был знаком и, конечно, отрицал, что рисую, поэтому делал это один либо брал с собой какого-то нерисующего друга. Со стилем у меня беда, я могу болеть чем-нибудь полгода, а потом во мне включается перфекционист, и меня начинают жутко бесить мои работы.

— Идея уличного искусства у каждого своя. Например, какие-то чикокеры, которые пишут на стенах «Вася лох» — самые низшие из уличных художников. Рисунок должен нести смысл, вписываться в городское пространство. Конечно,
у тех, кто рисует слова на стенах, своя стихия: они гонятся за ощущениями.

— Есть очень много зданий, которые нельзя портить. Например, написать что-то на Башне Врангеля. Зачем? Не надо это портить. И даже в принципе какой-нибудь полноценный рисунок там не нужен. Вот у тебя есть куча голимых панельных домов, тебе нравится «бахать» — на них и рисуй. Должны быть какие-то ориентиры и приоритеты.

— Создавая рисунок, можно преследовать разные цели: кому-то нужно создать арт-объект, инсталляцию, а кто-то гонится за ощущениями. Навалить
как можно больше кусков на самых видных местах по принципу: чем больше риска, тем больше адреналина. А кто-то рисует на вагонах, которые даже
не выезжают из депо, их начинают отмывать.Некоторые получают удовольствие от того, что тихонечко проберутся в метро, и у них эти рисунки останутся лишь
на записи.

— Самое лучшее — выбрать заброшенное здание, где никто не мешает,
в принципе ты не нарушаешь закон. По сути, это здание стоит без дела.
А другим нужно прийти куда-нибудь по-быстрому навалить, чтобы кто-то их увидел, и бежать. Те, кому всё равно, перекрывают всех. Но есть
и противоположное отношение: мы пришли один раз на «заброшку», хотели рисовать, но там уже кто-то поработал, на стене был нарисован пингвинчик. Художник оставил пингвина в центре своего рисунка.

— Было такое, мы просто ходили по улицам, и менты попросили показать портфели. Мы открыли рюкзаки, а там была целая куча банок. Так вы художники? Нет, это покрасить велосипед. Ой, да что вы гоните. Сразу бы так
и сказали, идите. Им дела никакого нет.

— Те, кто рисует баллонами, нормально тратятся на это. А если ты рисуешь краской, тебе должно быть пофиг. Купил ведро за 500 рублей. А баллоны, когда у тебя большая цветовая гамма, несколько цветов в косарь вылетает. «Вырубить» банок можно на всяких единороссовских акциях. Хотя эта субкультура, которая складывалась как протест, не должна быть задействована
в молодежных патриотических фестивалях.